Элеонора Пастон. Монография о творчестве Василия Поленова
Поэтическая ткань живописи «Московского дворика» многими своими чертами соотносится с описаниями природы у Тургенева, любимого писателя Поленова, с «поэзией ежедневной жизни», выраженной в его произведениях. Не случайно «Московский дворик» (повторение первого варианта картины), подаренный художником писателю, всегда висел в рабочем кабинете Тургенева в Париже.
Еще более «тургеневскими», с еще более отчетливыми романтическими элементами стали последующие поленовские пейзажи старинных усадеб – «Бабушкин сад» (1878) и «Заросший пруд» (1879). Белоколонные барские дома в произведениях Тургенева, с флигельками и мезонинами, старинные сады с липовыми аллеями, беседками и прудами, в которых переплетаются прошлое и настоящее, как бы воплощаются в образе старинной русской усадьбы Поленова. И это сходство отнюдь не только внешнее. Поленовский «Бабушкин сад» сближает с тургеневскими образами наполненность старинного парка красотой минувшего, витающая здесь «мелодия грусти старинной» - поэтизация прошлого, столь несвойственная эстетике критического реализма.
Мир настоящего у Поленова, так же как у Тургенева, наполнен историческими реалиями. Восемнадцатое столетие продолжает существование в девятнадцатом с доживающими свой век старушками, с уютными садами. С поэтической силой утверждается здесь нерасторжимая связь времен. Погружена в свои воспоминания старушка на картине Поленова, а рядом с ней предается грезам тихая мечтательная девушка. Буйная растительность запущенного парка с вековыми деревьями и пробивающейся молодой порослью усиливает символическую глубину образа.
Композиция «Бабушкиного сада» более замкнута, чем в «Московском дворике». Значительную роль, гораздо большую, чем в предыдущем пейзаже, играет в ней архитектура. Сохраняющая следы былой красоты, она живет одной жизнью с обитателями усадьбы. Классические формы типичного московского особняка с портиком под фронтоном и лепными украшениями над окнами переданы художником очень точно. Так же точны костюмы двух женщин - темно-коричневый салоп и белый чепчик начала XIX века на старушке и розовое платье, сшитое по моде конца 1870-х годов, на девушке. Они медленно идут по освещенной солнцем желтой дорожке сада, а на усадебном доме позади них остаются рефлексы розового и коричневого, как будто незримые нити протянулись от старого дома к его обитательницам.
Разросшийся сад кулисами почти вплотную подступает к женским фигурам. Художник дает целый спектр явных и скрытых цветовых и смысловых перекличек между зеленью деревьев, кустов, травы, тонкими гибкими стеблями цветов и женскими фигурами, их лицами, осанкой, одеждой. В итоге Поленов создал очень красивый, один из самых красивых по живописи пейзажей настроения. При этом отрешенность от настоящего обитателей усадьбы, настроение грустной мечтательности, рождаемое «Бабушкиным садом», представляется в какой-то степени родственным более поздним полотнам Виктора Борисова-Мусатова.
(Недаром именно Поленов оказал поддержку молодому художнику в начале его творческого пути.) Но у Поленова нет болезненной, щемящей тоски Борисова-Мусатова по уходящему (или уже ушедшему) миру. Мир Поленова - не мир призраков, а реальный мир, достоверность которого передана художником со всем мастерством реалистической живописи. Он перекликается с поэтическими образами Афанасия Фета:
«Приветствую тебя, мой добрый старый сад,
Цветущих лет цветущее наследство!
С улыбкой горькою я пью твой аромат,
Которым некогда мое дышало детство»
В то время как полотна Борисова-Мусатова сродни поэтическому символизму Блока или Бальмонта.
Продолжая в «Бабушкином саде» тему единства человека и природы, естественности жизни среди природы, Поленов расставил в ней новые акценты. Если в «Московском дворике» доминирует идиллическое настроение, воплощение которого было связано в своей основе с предшествующим духовным опытом, то в «Бабушкином саде» художник, как бы пройдя десятилетие, передает состояние лирической созерцательности, то элегическое настроение тоски по прошлому, по утраченному, которое приобрело особое распространение в русской живописи 1890-х годов. Поленов, сам того не сознавая, в определенной мере предвосхитил поэтику «мирискуснического пассеизма» со свойственной «Миру искусства» эстетизацией старины, угасания, восхищением закатными красками дворянской культуры.
При этом Поленов оставался человеком своего времени и для того чтобы «мотивировать» погруженность в грезы двух своих персонажей, он подчеркнул возраст одной и дал книгу в руки другой, в то время как художники следующего поколения, в частности Борисов-Мусатов, могли передавать «саму грусть» средствами чисто живописными. Но если, как было сказано, именно Поленов поддержал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества Борисова-Мусатова, то справедливо будет отметить, что сам Борисов-Мусатов из всех русских мастеров XIX века наиболее высоко ставил Поленова и Ге.
В другом пейзаже Поленова 1879 года «Заросший пруд» возвышенно-мечтательное настроение художника нашло выражение в изображении старого парка, торжественного в своей монументальной величавости. Это настроение подчеркнуто неподвижно задумчивой фигуркой женщины, белое платье которой одиноко выделяется в темной глубине деревьев. Могучие деревья парка, шатром окружающие хрупкую женскую фигурку, служат надежным убежищем. Лирика пейзажного мотива очерчивается более ярко благодаря единству настроения мира природы и мира женской души, их своеобразному диалогу. Уход от тягот действительности в мир природы - тема, воплощение которой мы видим в этом пейзаже, - позже получит развитие и в творчестве самого
Поленова конца 1880-1890-х годов, и особенно широко у одного из его молодых друзей, Михаила Нестерова.
Итак, из всех трех поленовских пейзажей конца 1870-х годов, помимо красоты живописи, которая сразу же привлекла к себе внимание и симпатии зрителей, в полной мере проявилось своеобразие Поленова-пейзажиста, художника очень точного видения, мастерски владеющего средствами пленэра, и тонкого романтика, умеющего одухотворить природу, заставить ее говорить с человеком. В них можно отметить и ростки еще одного явления, развившегося в русской живописи в следующее десятилетие - взаимопроникновение различных жанров, размывание границ между жанрами в живописи.
Это взаимодействие реалистического и романтического начал в пейзажах Поленова, включение в них элементов жанровости, точно подмечено одним из современных художнику критиков «Московских ведомостей», писавшим в 1879 году «В выборе сюжета («Бабушкин сад») сказывается не пейзажист, а жанровый живописец, - и притом романтик, насколько романтизм вообще доступен русскому художнику в смысле проявления его в картинах и образах из русской жизни... Картина Поленова - это то, что у немцев называется Stimmungsbild, такие картины рассчитаны на то, чтобы дать вам прежде всего «настроение» и составляют в живописи приблизительно то же самое, что в поэзии составляет элегия».
следующая страница...
|
